Власти Казахстана не спешат информировать общественность об инцидент на месторождении Каламкас, и такое молчание не впервые «Сюрприз» для врио Инцидент на месторождении Каламкас в Мангыстауской области стал первым значимым событием в нефтегазовой отрасли Казахстана после отставки президента страны Нурсултана Назарбаева и назначения его преемником Касым-Жомарта Токаева.
Точнее, авария возникла еще в момент президентства Назарбаева — 13 марта, когда на Каламкасе произошла «нештатная ситуация с выбросом газоводяной смеси», согласно формулировке АО «Мангистаумунайгаз», дочерней структуры национальной нефтегазовой компании «КазМунайГаз». Устье скважины было загерметизировано, но почти сразу вокруг буровой площадки появились так называемые грифоны — прорывы газа и рабочей жидкости, закачанной в скважину. Разлив бурлящей жидкости накрыл территорию длиной примерно километр и шириной 500 метров. Власти традиционно не спешат информировать общественность о происшествиях на нефтепромыслах и в данном случае пошли испытанным путем. Первую официальную информацию о происшествии Минэнерго Казахстана выдало 24 марта, сообщив, что «сброс нефти на земной поверхности отсутствует, а из первоначальных 13 мест грифонов остается лишь 5». На следующий день один из грифонов загорелся, видео пожара с факелом высотой около 10 метров сразу же попало в сеть, а с официальным заявлением выступил уже Касым-Жомарт Токаев, с 20 марта занимающий пост врио президента Казахстана. Он поручил правительству принять все необходимые меры по локализации очага возгорания и ликвидации ЧП на Каламкасе, взяв вопрос под личный контроль. Минэнерго выдало серию пресс-релизов, где пояснялось, что на видео горел газ или газоводяная смесь, серьезная угроза для окружающей среды отсутствует и т. д. «Пострадавших нет, там же везде профессиональные нефтяники. Населенные пункты далеко. Не надо из этого большую трагедию делать. Разберемся, виновных установим, ущерб они понесут», — заявил министр Канат Бозумбаев 26 марта. Однако ликвидировать пожар удалось только спустя два дня. Оценки последствий случившегося разнятся в зависимости от источников. Если исходить из сообщения казахстанского Минэнерго, авария носила локальный характер: на границе километровой санитарно-защитной зоны месторождения высоких концентраций и превышений загрязняющих веществ в воздухе не установлено, сброс нефти на рельеф местности отсутствовал, попадание попутной воды в Каспий исключено. По результатам мониторинга качества морских вод за март 2019 г. в районе полуострова Бузачи, где расположено месторождение, превышений ПДК загрязняющих веществ не обнаружено. Руководитель неправительственной экологической организации «Эко Мангистау» Кирилл Осин признал, что в ходе инцидента имело место фонтанирование водно-газовой смеси из пласта, разливов нефти нет. Однако он добавил, что пожар такой силы произошел впервые за четверть века. Пользователи соцсетей незамедлительно обвинили в случившемся работающих на Каламкасе китайских нефтяников. Известно, что бурение скважины, на которой произошла авария, проводила казахстанская «дочка» китайской компании «Си Бу» — самой крупной нефтесервисной компании на западе КНР с головным офисом в Урумчи. С 2010 г. это первый для «Си Бу» случай на 400 пробуренных на месторождениях «Мангистаумунайгаза» скважин, сообщил в телеэфире заместитель департамента государственного контроля Минэнерго Казахстана Арымбек Кудайберген. У казахстанской оппозиции заверения властей, что ничего катастрофического не произошло, разумеется, вызвали возмущение. Тем более что инцидент на Каламкасе — это не первый случай, когда у казахов возникает повод для недовольства китайцами. В марте 2018 г. произошел разлив нефти площадью 750 м2 во время бурения на площадке месторождения «Морское» в Атырауской области, разрабатываемого китайским ТОО «Хуа шен да». Местные власти узнали об этом событии только 4 дня спустя. По данным независимых экологов, в 2018 г. Департамент экологии Мангыстауской области возбудил 142 административных дела по фактам загрязнения земли, отравления вод и выбросов в атмосферу попутного газа. В отношении «Мангистаумунайгаза», «Озанмунайгаза», «Каражанбасмунайгаза» и других выписаны штрафы на 30 млрд тенге (около $79 млн), однако заплатили они всего 24 млн тенге ($63 тыс.). «Царедворцы в Нур-Султане (Астане) уже не могут скрыть того, что экологическая катастрофа есть неотъемлемая часть деятельности китайских и западных компаний, — заявил по поводу ситуации на Каламкасе живущий в Греции лидер Социалистического движения Казахстана Айнур Курманов. — Уничтожение флоры и фауны в стране — результат многолетней многовекторной политики Назарбаева по привлечению сначала западных добывающих компаний в 1990-е гг. в разработку месторождений нефти и газа на каспийском шельфе и в западных регионах Казахстана, а затем, в 2000-х, и китайских компаний, которые держат в руках 22% нефтедобывающего сектора Казахстана… Ни один контракт по недропользованию ни с американскими, ни с китайскими добывающими компаниями не обнародован, они строго засекречены. В течение 25 лет никто не платил природную ренту, часть доходов просто оседает на секретных счетах лиц, приближенных к трону. Китайцы, американцы и европейцы не несут никакой ответственности за выжженную землю и уничтоженные Урал, Уил, многочисленные озера и Каспий». «Министерство энергетики вместо того, чтобы говорить, что нефтяники ввели неправильную технологию, успокаивает людей, что все нормально, все под контролем. Надо объявлять SOS, приглашать международные нефтяные компании, у которых есть практика тушения таких пожаров», — отметил бывший кандидат в президенты Казахстана доктор технических наук Мусагали Дуамбеков, еще когда пожар на месторождении не был потушен. Большой резонанс авария на Каламкасе вызвала и в России. «Разбор полетов» по итогам аварии будет иметь последствия для всей отрасли — как минимум в виде проверок и ревизий. Как сообщил на днях руководитель управления природных ресурсов и природопользования Атырауской области Кадыржан Арыстан, в этом ключевом для казахстанской нефтяной промышленности регионе зарегистрировано 90 аварийных скважин, практически все они расположены на контрактных участках природопользователей и только две — в государственном фонде. Токсичные активы Природоохранные проблемы преследуют нефтяную отрасль Казахстана с момента ее превращения в основу экономики республики в конце советской эпохи. После одной из крупнейших в Советском Союзе техногенных катастроф, произошедшей на Тенгизском месторождении в 1986 г. (ее ликвидация заняла больше года), столь же крупных инцидентов на казахстанских нефтепромыслах, к счастью, не было. Однако загрязнение окружающей среды в районах нефтедобычи давно приобрело хронический характер. В начале 2019 г. депутаты нижней палаты парламента страны направили премьер-министру Бакытжану Сагинтаеву запрос, в котором отмечался резкий рост количества опасных и токсичных отходов. Особенно неблагоприятной экологическая обстановка была названа на месторождениях Западного Казахстана, которые разрабатывают компании «Тенгизшевройл», «Карачаганак Петролеум Оперейтинг», «СНПС-Актобемунайгаз» и «Казахойл Актобе», а также на проекте «Кашаган». Это, конечно же, был не первый сигнал — об ухудшении экологической обстановки в районах нефтедобычи известно давно. Один из самых нашумевших инцидентов произошел в ноябре 2014 г. в поселке Березовка в 5 км от месторождения Карачаганак, обеспечивающего почти 20% всей нефти и 50% всего газа Казахстана, когда 25 школьников пострадали от выброса сероводорода. Некоторым из них в российском Детском центре диагностики и лечения им. Н. А. Семашко был поставлен диагноз «токсическая энцефалопатия» (отравление головного мозга химическим веществом). «Более трех лет в государственных клиниках Казахстана пострадавшим детям Березовки ставят диагнозы, не связанные с отравлением, и не лечат должным образом. Ни власти, ни «Карачаганак Петролеум Оперейтинг Б.В.» (КПО) не взяли на себя ответственность за трагедию и не компенсировали ущерб здоровью детей. При этом минимально необходимые для установления диагноза процедуры стоили $1700 — меньше, чем среднемесячный доход сотрудника КПО. Уголовное дело по факту отравления детей находилось без движения с осени 2015 г. 11 апреля (2018 г. — прим. «НиК») родителям пострадавших детей Березовки сообщили, что оно прекращается из-за отсутствия состава преступления», — сообщала год назад правозащитная коалиция «Дети или нефть?». Серьезные опасения в части экологии вызывает и сравнительно слабый уровень утилизации попутного нефтяного газа (ПНГ). В 2015 г. Казахстан присоединился к международной инициативе против факельного сжигания ПНГ, выдвинутой Всемирным банком вместе с генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном, и принял обязательство покончить с этой практикой до 2030 г. Однако официальные показатели сжигания ПНГ расходятся с независимыми исследованиями кратно: если Минэнерго в 2016 г. анонсировало объемы в размере примерно 1 млрд куб. м, то Всемирный банк оценил их в 2,7 млрд куб. м. «Растущие объемы потребления газа в Казахстане могут полностью выработать действующие газовые месторождения уже через несколько лет. Месторождения в Казахстане все нефтегазоносные, но попутный газ безжалостно сжигается факельным способом и считается нефтяниками помехой при добыче вместо того, чтобы быть использованным по назначению», — отмечал недавно в статье для портала Neftegaz.ru доцент кафедры экономики минерально-сырьевого комплекса Московского геологоразведочного института Владимир Абрамов. Высокую экономическую цену имела и случившаяся в 2013 г. двойная авария на установке комплексной подготовки нефти и газа завода «Болашак» в 35 км к востоку от Атырау, построенного в преддверии старта добычи на крупнейшем в Казахстане Кашаганском месторождении на шельфе Каспия. Строительство сопровождалось скандалами, связанными с хищениями средств, и последствия не замедлили проявиться незадолго до намеченного на июль 2013 г., ко дню рождения Назарбаева, запуска месторождения. Сначала на предприятии произошла утечка из клапана на участке сепарации нефти и газа, повлекшая эвакуацию персонала, затем, похоже, имел место еще более серьезный инцидент. Как сообщали независимые источники, в сентябре 2013 г. в результате разрыва газопровода произошла утечка, сопровождавшаяся выбросом сероводорода, после чего завод был остановлен, а весь объем газа сожжен на факелах (официально сообщалось о «небольшом наличии газа в воздухе на расстоянии примерно 2 км от завода»). В восстановление газопровода пришлось вложить около $4 млрд, а запуск добычи на Кашагане был отложен на 3 года. Кашаган замедленного действия Именно добыча на Кашагане вызывает наибольшие опасения специалистов, регулярно следящих за природоохранными аспектами казахстанской нефтегазовой отрасли. Говоря о рисках, экологи часто вспоминают крупнейшую в истории шельфовой добычи аварию в Мексиканском заливе в 2010 г., отмечая, что для Каспия — крупнейшего в мире внутреннего моря — последствия аналогичной катастрофы могут быть фатальными. «Не забывайте: у нас мелководье. Когда при ветровом течении нефть и газ смешиваются с морской водой, резко возрастает ее токсичность. Погибнет водная растительность, планктон, зоопланктон, рыбы, тюлени, птицы. Уровень давления в скважинах на месторождении Кашаган в несколько раз больше, чем в Мексиканском заливе. При аварии нефть будет выходить из морских глубин с космической скоростью», — предупреждал в свое время директор Научного центра региональных экологических проблем Атырауского института нефти и газа Муфтах Диаров, комментируя аварию в Мексиканском заливе. Одним из потенциальных факторов катастрофы экологи называют сейсмику: территория Атырауской области, включая акваторию Каспийского моря, отнесена к участкам земной коры с возможными проявлениями землетрясений магнитудой 6 баллов по шкале Рихтера. Пустоты, трещины и провалы, образующиеся в тектонически активных зонах в процессе добычи нефти и газа, повышают риск серьезного землетрясения. Авторы опубликованного 2 года назад доклада «Кашаганский пузырь» неправительственной экологической организации Crude Accountability напоминают, что еще в советский период в северо-восточной части Каспийского моря геологами бакинской экспедиции была открыта нефтегазоносная структура, названная Кир-оглы. Однако постановлениями правительств Казахской ССР и РСФСР 1974-1975 гг. север Каспия был объявлен заповедной зоной, где разрешалось развитие только рыбного хозяйства и водного транспорта. Постановлением правительства независимого Казахстана от 23 сентября 1993 г. запрет на разведку и добычу нефти был снят, а в ноябре 1997 г. было подписано Соглашение о разделе продукции по Северному Каспию с международным консорциумом, в котором «КазМунайГаз» имел всего 16,9%. Новое месторождение, об открытии которого было заявлено в 2000 г., было названо в честь казахского поэта XIX века Кашагана Куржиманулы, чье имя в переводе означает «норовистый, неуловимый». Условия добычи на Кашагане оправдывают это название: большая глубина залегания коллектора месторождения (4-5 тыс. м от дна моря) плюс тяжелейшие условия резко континентального климата. «Сочетание геологических и технических сложностей с экстремальными климатическими условиями и хрупкой экосистемой в кашаганском проекте не имеет аналогов в истории освоения морских нефтегазовых месторождений. Разработка Кашагана — это фактически эксперимент на пределе технических возможностей», — констатируют авторы доклада Crude Accountability. С начала разработки Кашагана и других месторождений шельфа практически не было года, чтобы на Каспии не происходили чрезвычайные ситуации, связанные с гибелью ихтиофауны, утверждается в документе. Весной 2000 г., когда шло активное бурение на Восточном Кашагане, произошла массовая гибель тюленей (по самым скромным оценкам, более 10 тыс. животных). В 2002 г. «по неизвестным причинам» произошла массовая гибель каспийской сельди и кильки. Осенью 2003 г. большое количество перелетных птиц заживо сгорело на факеле буровой «Сункар». Весной 2006 г. 2207 осетровых рыб и 337 тюленей погибли в районе месторождения Каламкас. «Хроника массовой гибели каспийских тюленей показывает, что они стали жертвой разработки Кашагана. Это стало очевидно, когда в 2011 г. в руки журналистов попали материалы закрытого отчета консорциума «Международное исследование каспийского тюленя — отчет по оценке воздействия ледоколов в 2010 г.». Из него следует, что движение судов ледокольного флота компании Agip является одной из основных причин массовой гибели тюленей», — утверждают экологи. С октября 2008 г. статус тюленей был изменен с категории «уязвимый» на «находящийся под угрозой исчезновения» в Красной книге Международного союза охраны природы. Серьезным риском Кашагана экологи называют и крупный выброс сероводорода, который в большом количестве содержится в кашаганской нефти, — при попутном ветре ядовитое облако накроет Атырау через 15 минут. Даже если признать это маловероятным, развитие добычи на Кашагане и так создало большие проблемы для жителей нефтяных регионов Казахстана. При проектировании завода «Болашак» единственным источником водоснабжения оказался магистральный водовод Астрахань — Мангышлак, что привело к дефициту питьевой воды в Мангистауской области в десятки тысяч кубометров в год. Повышенным источником экологических рисков является и старейший в Казахстане Атырауский НПЗ, регулярно вызывавший жалобы жителей. Его модернизация была завершена в конце 2017 г., но практически одновременно случился пожар на линии трубопровода. Очередным поводом для беспокойства в конце февраля стала массовая гибель рыбы в реке Урал, впадающей в Каспий близ Атырау. Глава верхней палаты парламента Казахстана Дарига Назарбаева уже назвала ситуацию катастрофой. В погибшей рыбе обнаружили аммиак, но его источник не был установлен. Независимые экологи полагают, что причиной случившегося могла стать утечка или целенаправленный сброс из многочисленных трубопроводов в северной части Атырау. Николай Проценко
Свежие комментарии